Коммандо - Страница 88

— Значит, все-таки ты, негодяй, убил Сюндзи, — процедил дантист, с ненавистью глядя на Наруаки.

— Убийца! — Мать Сюндзи задохнулась от гнева и не могла больше произнести ни слова.

— Ладно, поехали. — Адзисава взял Наруаки одной рукой за ворот и легко поставил на ноги.

— В полицию? — недовольно спросил Кадзами-старший. Он-то прекрасно понимал, что сломанный зуб как улика ничего не стоит.

— Нет, — недобро усмехнулся Адзисава. — У нас есть еще одно дельце.

Увидев эту улыбку, не предвещавшую ему ничего хорошего, Наруаки похолодел. Но мысль о сопротивлении у него не возникала — такой ужас внушал ему Адзисава. Безропотно и безвольно, как кукла за кукловодом, последовал он за своим врагом. Когда они оказались возле роскошного «СТ», Адзисава показал жестом, чтобы Наруаки садился за руль.

— Куда ты хочешь меня отвезти?! — стуча зубами, с трудом выговорил пленник.

— Хочу угостить тебя баклажанами, — неожиданно ответил Адзисава.

— К-какими баклажанами?

— Поехали. Ну! — прикрикнул Адзисава, и Наруаки поспешно повернул ключи зажигания.

7

Такэмура, бывший начальник уголовного розыска Хасиро, постоянно пребывал в наисквернейшем расположении духа. После того как был обнаружен труп Акэми Идзаки, комиссара с позором выгнали со службы по подозрению в сговоре с убийцей. Следствие, правда, пришло к выводу, что преступного умысла со стороны Такэмура не было, но связь с Тэуро Идзаки очень сильно скомпрометировала комиссара, с работой в криминальной полиции пришлось распрощаться навсегда.

Начальник управления Манива сказал, что Такэмура должен принять удар на себя, дабы спасти престиж городской полиции, и что Иссэй Ооба не забудет его жертвы. Однако с тех пор прошло уже три месяца, а от хозяина города не было ни слуху ни духу. Такэмура, чувствуя, что его сделали козлом отпущения, мрачнел день ото дня.

Бывшие коллеги обходили его стороной. Прежде, бывало, шефа уголовной полиции всюду встречали как желанного гостя, все трепетали перед ним, теперь же, когда он был уволен, причем со скандалом, земляки моментально утратили интерес к комиссару. Такэмура ругал злодейку-судьбу, проклинал неблагодарных сограждан, но уехать из Хасиро ему было некуда. Он долго служил семье Ооба верным цепным псом и теперь никак не мог отказаться от надежды хоть на какое-то вознаграждение. О том, что свой кусок пирога он отхватил еще в бытность начальником уголовного розыска, Такэмура уже не помнил.

Покинь он Хасиро, с чем останется? Былые заслуги перед Ооба на новом месте ничего значить не будут, а от грязного пятна в послужном списке ему все равно не отмыться. Здесь, по крайней мере, никто не осмелится бросить в него камень.

Только лишившись должности, Такэмура осознал, как много давал ему полицейский мундир. Сидеть дома с утра до вечера было невыносимо, и Такэмура без конца слонялся по торговым улицам Портняжного квартала, часами просиживал в салонах патинко. Кто бы мог подумать, что еще совсем недавно от одного имени этого унылого господина трепетал весь город?

Раньше, бывало, зайдет он в патинко, нажмет на рычажок — и блестящие шарики так сами и посыплются из автомата, — это кто-то из служителей жал на специальные кнопки, угождая важному гостю.

Теперь же и здесь ему не было удачи: проклятый автомат съедал все монетки. Как-то раз, шаря по полу в поисках укатившегося шарика, Такэмура вдруг словно увидел себя со стороны, и на душе у него стало так тошно — хоть волком вой. Шарик тем не менее он нашел и подобрал,

В этот день он проторчал в патинко сколько хватило терпения. Потом вышел на улицу, но домой идти не спешил — не очень-то хотелось любоваться кислой физиономией жены. Такэмура бесцельно шагал мимо витрин магазинов. Может, встретит кого-нибудь из ребят Накато, займет денег, думал он. Идея ему понравилась, но люди Накато, похоже, тоже старались избегать своего бывшего покровителя — ни один гангстер, даже самый распоследний, так и не встретился.

Больше заняться было нечем, и Такэмура, мрачнее тучи, собрался все же идти домой. В этот миг в толпе мелькнуло знакомое лицо. Приглядевшись, Такэмура узнал Горо Уракава, бывшего заведующего отделом местной хроники «Вести Хасиро», того самого, которого выгнали из газеты после попытки нанести удар по хозяевам города. Раньше этот человек был для комиссара врагом, теперь же оба они оказались за бортом, и Такэмура даже почувствовал нечто вроде солидарности с журналистом — ведь того тоже принесли в жертву повелителям Хасиро.

Бывший комиссар хотел окликнуть Уракава, но передумал: уж очень уверенно для безработного неудачника шагал тот по тротуару. Так торопился, что даже не заметил стоявшего в двух шагах Такэмура. «Куда это он так решительно? — подумал бывший сыщик, испытывая чисто профессиональное любопытство. — Тут не знаешь, куда от тоски деваться, а этот, похоже, не скучает, даром что такой же бедолага, как я».

Такэмура испытал нечто вроде зависти и вдруг — от нечего делать — решил проследить, куда направляется старый знакомец. Искусством слежки комиссар владел в совершенстве, Уракава ничего не заметил. Журналист миновал Портняжный квартал, потом Ремесленный, потом Храмовый, стал подниматься в гору. Впереди были Средний Город и Верхний Город, где жила местная знать.

Такэмура следовал за Уракава, испытывая все большее недоумение. Тот остановился у дома с вывеской «Стоматологическая лечебница Кадзами». Рядом со входом в клинику был припаркован роскошный ярко-красный автомобиль.